Где на этой чертовой кухне сода?

Это был первый и последний раз в жизни, когда Шерлок на добровольных началах согласился отмечать Рождество, и теперь несказанно жалел о необдуманном решении. Он был не против Грега, Молли с ее очередным бойфрендом, даже Донована… если те могли скрасить унылое существование, которое всех буквально поглотило в эти дни, заставляя вести себя, как идиоты. Первым звоночком была нервозность Джона: тот постоянно смотрел на часы, словно… нет, такого просто не могло случится.

Я сам доеду до твоей клиники и скажу твоему начальству все, что о них думаю. И не только скажу. Они тебя эксплуатируют, - конечно, Шерлок занимался тем же, но где он со своими рисками и безопасности Англии, а где какие-то прохиндеи без стыда и совести? Раздражение поднималось удушливой волной, грозясь затопить полностью и в тот момент ему, как никогда, хотелось потянуться за сигаретой. Пришлось в очередной раз напоминать себе, что все это было его личной инициативой, хотя все бы подумали, что он принял это решение под давлением обстоятельств и людей, которые его окружали. Идеальное алиби, не прикопаешься. Следовало вознаградить себя за эту прекрасную идею, если бы не момент номер два – звонок от Майкрофта, который сладким голосом пожелал всего наилучшего и высказал предложение не видеться до следующего праздника. Пожалуй, не самое плохое поздравление, и Шерлок был даже готов простить ему этот разговор, и без того разрядивший его нервные клетки. Определенно, сигарета сейчас бы зашла, как никогда, а лучше всего – несколько. В затяг, через каждый глоток Гиннесса, которым он старательно накачивался за неимением лучшего. Кто сказал, что провести праздник подшофе плохо? Миссис Хадсон с утра была в приподнятом настроении, и это была явно не заслуга Санты – мягкий флер выдержанного виски окутывал ее, словно янтарный кокон. Шерлок не мог и не собирался ее судить за эти маленькие человеческие слабости, скорее, поддерживал, потому что в другом состоянии провести это время и сам не мог.

Я попробую договориться, - Джон с телефоном ушел в гостиную, словно думал, будто Шерлок не слышит его извинений за желание провести уикенд не на работе. Святая наивность и простота, - он слышал каждое слово и комментировал его про себя, на чем свет стоит ругая начальство друга и успевая резать перец для карри: Рождество порадовало не только обильным снегопадом, но и деньгами, но Джону было не обязательно знать подробности того, как Шерлок воровал кошек знакомых их домовладелицы, чтобы потом, в торжественной обстановке, принимать этих дам в квартире со слезными просьбами найти любимиц до сочельника. Деньги он принимал тоже, хотя это была всего лишь часть задуманной игры: вряд ли гости, которые должны были прийти на праздник, оценили лысую елку и двух недовольных людей, сидящих с постными рожами у потухшего камина. А ведь еще пару лет назад Шерлок внимание не обратил на подобное. Ох уж этот Джон и его негативное влияние…

Колониальная кухня стала сегодня их личным билетом в небольшой разыгранной лотерее. Шерлок, конечно, мог подтасовать данные, но это было скучно, поэтому согласился участвовать в мероприятии, заранее предугадав варианты. Точнее сказать, простроив: на днях он сам положил брошюру с рекламой китайской еды и счетами на кухонный стол, заставив Джона подумать, будто спонтанное решение по заказу ужина принадлежало ему. Это слегка подготовило их вкусовые рецепторы, давая возможность сейчас, под воздействием алкоголя в крови грамотно принимать необходимые дозы капсаицина. Что касалось гостей… ну, тут уже дело каждого, быть готовым принимать еду из рук ухмыляющегося во все тридцать два детектива, словно толстый намек на тонкие обстоятельства.

Если ты не договоришься, мы все приедем к тебе на работу, - комментировал он каждую фразу. Я попрошу Молли рассказывать байки на каждый поступивший тебе случай, чтобы полоумные, вздумавшие взрывать петарды на балконе знали о своем возможном будущем. А Грег озвучивал суммы штрафов и количество лет в колонии! – перец все норовил выскочить из рук, и в промежутках тирады Шерлок тихо ругался на непослушный овощ. В итоге, все разрешилось мирно за тем исключением, что Джона ждало двойное дежурство по окончанию праздников.

Дай мне возможность хоть раз с ними поговорить, - Шерлок все не унимался, задетый вселенской несправедливостью. Доктор, как никто другой, пахал на работе словно вьючная лошадь, но не получал за это ни регалий, ни финансового вознаграждения. Я найду, за что их зацепить так, чтобы впредь от тебя отстали. Наверняка у твоего босса есть пара грязных тайн, - точнее, были однозначно, Шерлок уже узнавал и мог хоть сейчас начать, подобно мерзавцу Магнуссену, да будет земля ему стекловатой, шантажировать. Вот только принципы не позволяли, опять эти чертовы принципы и чертов Джон.

Режь свои овощи и заткнись, - доктор и сам был на взводе после состоявшегося разговора. Какой там праздник? Им следовало напиться в хлам, уснуть и проспать еще пару дней, пока не закончится уикенд. Но Джон упорно продолжал фаршировать гуся так, словно тот был виноват во всех его несчастьях, прицельными движениями запихивая в него яблоки. Наверное, именно с таким выражением лица он и врагов на войне фаршировал свинцом. И да, завтра твои родители ждут нас в гости.

Оуч, - нож прошел мимо, царапнув по пальцу. Вот почему Майкрофт звучал так противно, а Джон целенаправленно отказывался от дежурства: знал, что Шерлок согласиться на это мероприятие, если он сам пойдет на уступки. Это был явный и очевидный промах, заставивший детектива разозлиться и едва не уронить доску из раковины, и это стало третьим звоночком: за ее мытьем он стер кожу на пальцах, и капсаицин начал свое «горячее» дело так, словно Шерлок сунул руки в открытый огонь.

Да где она?! Он швырял какие-то банки из шкафчиков кухни, сметал все со стола в попытке найти соду, которую ему, в конце концов, протянул Джон, который лучше знал, где и что тут хранится. Разведи в воде, быстро, - собственные руки не слушались, и Шерлок обхватил пальцами ледяной бокал с пивом, чтобы хоть немного остудить жжение в ладонях, а потом сунуть их в миску с содой. И найди мне уксус. И налей еще. И доделай это все, я не в состоянии. И дай сигарету.

Может, лучше по зубам?

Дверной звонок охладил их перепалку, а довольный и уже весьма веселый голос миссис Хадсон возвестил приход ранних гостей. Странно, но Шерлок был рад этому. В первый раз в жизни.

Крики, ссоры, истерики, необоснованные претензии - все словно из прошлой жизни, от которой Рина так отчаянно бежала, иногда настигало ее в виде телефонного звонка матери, которая все еще надеялась на то, что дочь образумится и вернётся. Как говорила мать, девушке нечего ловить в этой самой Москве, она ничего не добьётся, только опозорит их семью. Рина молчала. Нет, не так. Она просто откинула телефон, уткнулась в подушку лицом, и пыталась поспать ещё немного, прежде чем надо будет собираться на работу, которая, вопреки надеждам матери, у Громовой все же была, да ещё и нравилась. Голос родительницы доносился из трубки редкими звуками, и Рина точно была уверена, что та ещё говорит, обвиняет, просит вернуться, срываясь на оскорбления. Спустя пару минут, Громова все же рискнула поднести телефон к уху, все ещё не отлипая от подушки. - Мам, прости, мне пора, - пробубнила девушка и сбросила звонок. Где-то на кухне что-то загремело, и Рине пришлось смириться с суровой действительностью, навалившейся на неё очередным утром.

Несколько месяцев назад, выпускница юридического факультета Рина Громова, собрав свои немногочисленные вещи - они поместились в одну спортивную сумку - покинула родной город Екатеринбург, «забыв» уведомить об этом родную мать. Ее настрой не сбил даже рейс, отложенный на пять часов, которые ей пришлось провести в аэропорту Кольцово, ёжась на не самых удобных стульях. Она летела впервые, испытывая неописуемый восторг как от большого самолета, так и от самого полёта. Рина жалела о том, что подобное случилось впервые за всю ее жизнь, и втайне винила мать за упущенные ощущения. О жилье Громова позаботилась заранее, найдя себе комнату через интернет, договорившись с квартирной хозяйкой, сдающей эту самую комнату, и Рине лишь оставалось надеяться, что ее не обманут, ведь часть денег она уже внесла, так сказать, залог того, что она точно займёт выбранную комнату. Да, это не было пределом мечтаний Громовой, но на первое время вполне хватило, пока она только устраивается в большом городе.

На кухне соседка по квартире, занимающая другую, большую по размеру, комнату, жарила что-то на прогорклом масле и гремела так, словно собиралась создать оркестр, играющий на железных кастрюлях вместо барабанов. Она уже несколько месяцев была лучшим будильником для Громовой, которая пыталась как можно быстрее покинуть место своего обитания, прежде чем начнётся настоящий треш. Соседка была с причудами, в чем Рина убедилась ещё в первые выходные, решив остаться дома. Поспать ей тогда, конечно, не дали. Как и принять душ, нормально поесть, выпить кофе, остаться в одиночестве в своей комнате. Соседка то и дело стучалась в дверь, чтобы задать очередной глупый вопрос, напроситься «в гости», загрузить Рину не нужной информацией о себе и своей жизни. Громова так и не поняла, на что живет эта барышня, которая, кажется, постоянно сидит дома, не имеет работы, и жалуется на своё существование, мечтая о большой квартире, но ничего для этого не делая. Благодаря чудо-соседке, Рина стала больше гулять, проводя выходные вне дома. К счастью, когда Громова приползала с работы, соседка уже спала. Кажется.

Работу Рина получила совершенно случайно, потратив несколько недель не бессмысленные поиски и череду собеседований. Имея за плечами высшее образование и некоторый опыт в делопроизводстве, девушка всякий раз получала отказ. - Ой, вы обязательно захотите замуж, потом декрет... - Рина ничего подобного не планировала, однако ее мало кто слушал. Люди были уверены в своей правоте, в том, что молодая девушка захочет завести семью, вот только Громова хотела работать, а не ходить по свиданиям и, тем более, нянчиться с карапузами. Работа, подвернувшаяся совершенно случайно, стала для Рины лучиком света. Она, конечно, сначала сомневалась в том, что справится с работой в МВД, но позже втянулась, разобрав все бумаги вверенного ей отдела, приведя дела в порядок, и весьма задалбывая своих коллег, которые к бумажкам относились совсем небрежно и безответственно. Не то, что бы это был предел мечтаний, но платили хорошо, да и дело своё Рина знала.

По началу она не лезла, куда не надо, наводила порядок, иногда нависая то над одним мужчиной, то над другим, требуя отчеты, заявления, докладные и прочее. Позже стала вчитываться в документы, порой задавала вопросы. Парни из отдела - любители похвастаться своими достижениями, постепенно делились с Громовой информацией по делам, а Рина, не будучи дурой, записывала что-то в свой блокнот. Лезть с предложениями и поправками Рина начала после того, как ей - вот уж чудо - присвоили звание. Она почувствовала себя частью команды, хотя все так же занималась только документацией. Зато теперь она вдумчиво читала дела, находила мелочи, незамеченные мужчинами, и даже, возможно, помогла коллегам, о чем те, скорее всего, умолчат, чтобы не отдавать все лавры какой-то девчонке. В общем, работу свою Громова полюбила, каждый раз шла туда с радостью и предвкушением чего-то нового.

В этот раз ее ждало появление нового сотрудника. Девушки. Громова сразу заметила, что принимали ее несколько иначе, чем саму Рину. Обижаться Громова не стала, привычно заняла своё место и занялась бумагами, изредка отрывая от них взгляд, чтобы взглянуть на новенькую. Что-то в ней напрягало Рину. Знаете, вот бывает такое: смотришь на человека, и возникает неприятное чувство. Это было то самое чувство, что испытывала Громова, глядя на Марину, кажется. Да, новенькую, кстати, не представили Рине, и имя ее девушка узнала только из разговоров мужчин. Марина же, пользуясь уделяемым ей вниманием, что-то спрашивала у новоиспеченных коллег, а потом, отойдя к окну, доставала телефон и что-то писала. И нет бы опытным операм заметить все это, но они больше были увлечены очарованием красотки, нежели ее странностями.

Рина не упустила из внимания странное поведение Марины, пару раз даже намеренно проследила за ней, но доказательств чего-либо так и не нашла. - Марк, - она остановила Соколовского в коридоре, пока новенькая обхаживала очередного опера, - с ней что-то не так, - Громова надеялась, что мужчина поверит ей и обратит внимание на Марину, проверит ее. Марина, словно почувствовав, выглянула в коридор, и что-то радостно защебетала, увидев Соколовского. Рине ничего не оставалось, как вернуться в кабинет, не добившись никаких результатов.

- Ирина? - Новенькая появилась около стола Громовой, заставив ту вздрогнуть. - Рина, - привычно поправила Громова, вопросительно приподняв брови. - Я могу посмотреть документы по делу Тихомирова? - Она так невинно улыбалась, что Рина чуть было не купилась. Помедлив, она все-таки отдала новенькой бумаги, кое-что оставив у себя на столе. Незаметно, конечно. Громова ответно-притворно улыбнулась Марине. Громова видела, как новенькая хищно вцепилась в папку; видела и то, как девушка что-то сняла на телефон. В этот раз Рина поступила умнее, решив проследить за новой сотрудницей, чтобы уже с доказательствами прийти к Соколовскому. Тем временем, дело начало продвигаться, вот только оперативники постоянно «опаздывали», возвращаясь в отдел ни с чем.